Амьель обратила внимание на то, что диалоги у Тавернье своей конкретностью доставляют явное удовольствие актерам и зрителям, но’ это, мол, не двигает кино вперед. Филипп Нуаре живо реагировал на эти слова: «Если все будет сводиться к тому, чтобы снимать фильмы, которые «двигают вперед» кино, безработица среди кинематографистов станет еще большей, чем сегодня. Меня не это волнует. Если кино меняется, двигается вперед… я в восторге. Но не обязательно в фильмах, где я играю сам. Я испытываю равное удовольствие, снимаясь у Бертрана Тавернье и Марко Феррери. У них разные по стилистике и концепциям фильмы, но есть нечто общее в том, как они обращаются с актером, как помогают ему работать над образом… Иногда говорят об актере, что он «революционизирует искусство комедии», что после него «нельзя будет играть, как прежде». Это ложь в девяти случаях из десяти. Ну, скажем, так бывает один-два раза в столетие. Верно лишь то, что если приходит кто-то новый, то в случае, если это хороший актер, он непременно приносит что-то новое. Здесь я бы назвал Марлона Брандо…»

На замечание Амьель относительно существования некой «своеобразной французской школы» Нуаре ответил: «Вы имеете в виду Пикко-ли, Рошфора, Мариеля и некоторых других? Я бы сказал, нас сближают общие особенности карьеры. Мы пришли из театра, мы неплохо знакомы с классикой и довольно поздно начали сниматься в кино…»

Итак, Филипп Нуаре ощущает свою принадлежность к ряду известных актеров своего поколения. «Школа» — это, быть может, слишком обязывающе, но Нуаре не случайно называет Рошфора и Мариеля: они не просто его коллеги, но и друзья, товарищи по общему делу, с ними он снимался и с ними его многое объединяет… Точно так же он мог бы назвать и режиссеров, помимо Тавернье, с которыми ему, видимо, особенно легко, и приятно работать. В их числе упоминавшийся выше Робер Энрико. Еще в 1974 году Нуаре участвовал в его картине «Секрет», а через год в «Старом ружье». Не так давно они снова встретились — на фильме «Орел или решка». На этот раз Энрико снял психологический детектив, разоблачающий нравы французской провинциальной буржуазии, умеющей использовать в своих интересах местные органы правозащиты, в известной мере находящиеся у нее в зависимости. Из трех только что названных лент нашему зрителю знаком фильм «Старое ружье», к которому критика ряда стран проявила благожелательный интерес. Однако у Нуаре, человека требовательного к себе и к другим, есть собственное мнение об этой картине, которое он в свое время напрямик высказал и режиссеру. Он, в частности, считает, что картина получилась упрощенной, некоторые ее персонажи выглядят окарикатуренными, а финал — нарочитым… Но тут, вспоминает актер, я оказался в западне, дав согласие на участие в постановке тогда, когда еще далеко не все было оговорено. А уж после, даже убедившись, что замысел не лишен определенных изъянов и даже опасностей, он не счел возможным отказаться от работы, поскольку не привык подводить других… «Чтобы оправдать и себя и фильм — с его недостатками, — признается Нуаре, — я убедил себя, что все это — издержки жанра, что именно принадлежность к «вестерну» делает картину уязвимой…»